Сижу в Москве, почти никого не трогаю. Чу, присылают друзья фотографию нашей испанской обители, во дворе которой стоит чужой Evoque с европейскими номерами. Вот так, прифигев и погуглив, узнал я это чёрное слово — ”окупасы“. По-нашему — оккупанты, значит. Историйка получилась, как вводится, о трех действиях:
Действие первое: ”Пустите меня в собственный дом, дяденьки-мигранты“
Действие второе: ”Ну-ка съебали от сюда, чмошьё недобитое!“
И третье: ”Господи, спаси и сохрани!“
Действие первое
Ну, либретто первой части выглядит также, как в завязке выше. Да, я понимал, когда экстренно прилетел, что не имею права войти сейчас в собственный дом. Местный ”закон“ этих придурков защищает так, что даже меня, 100%-го собственника, могут посадить в тюрьму за то, что мешаю им спокойно мой домик засирать.
Пожалуйста, перечитайте предыдущий абзац еще раз. Мне приходится говорить это в начале, в середине (раз пять) и в конце (раза три) всем слушателям. Потому что именно в стольких попытках они нуждаются, чтобы расслышать один и тот же ответ на свой недоверчиво-прихреневший вопрос: ”По законам Испании любой, кто проник в ваше жилище и продержался там 48 часов, может оставаться там до решения суда (который, кстати, не всегда может вынести решение в вашу пользу!)“ Этот закон был принят на первой волне кризиса 2008 года, когда множество испанских семей остались и без работы и без жилья, самоуверенно взятого в ипотеку. Испанцам просто разрешили занимать любой пустующий дом или квартиру. Точка.
Слушайте, ну это просто трындец какие ощущения — в твоём доме, где ты растил детей, чужая машина, чужие замки, куча наших вещей запросто выброшены на улицу, чужие запахи (это я уже захожу в дом с черного хода) и кусты чужой марихуаны у меня на полу. И дядька выбегающий на меня, хозяина, с ножом моим же на перевес. Полиция-шмолиция приехала, не помогла, про шмаль да про нож не возбудилась. Посочувствовала мне и… чужая тётка закрыла за мной — уходящим — мою же, б…ть, дверь. Справедливости (незаконной) ради, произошла тут одна очень важная вещь. Испанский полицейский отозвал меня в сторонку и спросил: а как было бы у вас в стране? Вы конечно же представляете сколь развернутым и эмоциональным был мой ответ. Затем испанский полицейский (даже не знаю зачем им пистолеты с такими законами?!) как бы вскользь, задумчиво глядя в сторону рябенького моря, через губу, то-ли асфальту то-ли мне пробормотал то-ли бред то-ли совет: ”Приведи с собой много людей“. Сказал и уехал. А может, мне это только послышалось.
Пришло время сказать, что под ”я“ в этой истории подразумевается не только ваш покорный слуга, но и все его друзья, текущие и вновь обретенные в ходе всей ”кампании“. Потому что, пока в моем гнездышке парочка укурков упыхивалась, в домах и умах друзей униженного испанскими недозаконами горе-блогера кипело всё! Был экстренно организован штаб в изящном синеньком домике по иронии судьбы даже внешне напоминавшем коленкор Смольного. Наладили связь, поступление возмущений, концентрацию идей, запись добровольцев и строго регламентированный поток тонизирующих напитков. Картина называлась: россияне снова почувствовали опасность притеснения со стороны недружественных им инородцев. Весть об ”окупасах“ мигом разнеслась по всему ”русскоговорящему комьюнити“. Это у нас мы ”русские“, ”украинцы“, ”армяне“, ”молдаване“, а там, на далёкой солнечной чужбине, все, кто знает русский язык, именуют себя русскими. Со всеми вытекающими ментальными объединителями типа ”русские не сдаются“ и ”наших бьют“! Итак, от наиболее радикального ”давайте сожгем осквернённый хауз и получим страховку” мы пришли к вполне себе диверсантско-осадному плану: обесточить, обезвожить, под покровом ночи захватить.
Действие второе
Когда я снова оказался рядом со своим домом ночью, это было эпично. В темноте “русские” лица светились мужеством, а руки их украшали биты и монтировки. По башке все время плавали полицейские, не смевшие зайти в мой дом, заселенный нечистью. Значит, они мне не помогут. Значит сами. Но одно дело, когда ты хорохоришься в “Смольном”. Другое — выйти на реальное поле брани. И еще один “моментик”: я понимал, что войти в дом должен один. Если сделаю это с кем-то не из семьи, полиция погонит или даже повяжет. Но как войти в темный дом, где теперь возможно сидит более двух уродцев, которым нечего терять? Никогда не забуду как вся толпа моих защитников осталась ровно на границе участка. Не забуду как дрожали пальцы, ковыряющие личинку чёрного хода. И уж точно в памяти навсегда останется залихватский шёпот одного из “бойцов” за спиной (точнее это была она — бойчиха, героиня этой ночи): “Я буду играть роль твоей жены. Меня точно не тронут.” — “Ты имеешь в виду, умрем в один день?!” Так, словно заправские актеры сериалов, не смеясь собственным шуткам, мы вошли в дом.
На первом этаже никого не было. Будучи уже более подкованными тактически, мы начали быстро открывать входную дверь и вообще все входы и окна, которые в пол. К “счастью” (можно четверные кавычки тут было поставить), там было по-прежнему всего 2 «человека». Тварюга в ночнушке пыталась все закрыть. А скотина в трусах плясал перед моим лицом с ножом и орал: “Ты понимаешь, что я ……ская мафия! Ты вапще понял с кем связался?!” на неродном ему испанском (акцент и грамотность речи просто переведены мной как можно ближе к оригиналу и не являются подражанием ли, намеком ли на какие-либо конкретные национальности). Как и ожидалось, у окупасов к тому моменту разрядились мобильники. Поэтому они сами подначивали нас, типа: ну, давай, вызывай полицию. Грубо буркнув “щаз”, я позвонил “начштаба” нашей группы поддержки, произнеся только одно: “У нас тут ……ская мафия, говорят”. Это прозвучало как зеленая ракета. В дом хлынули люди и просто вынесли укурка-самца наружу. Самка же выскочила за ним сама, движимая их, в чем-то похожими на людские, инстинктами. Спасать, наверное. В ту же секунду я остался один в доме и закрыл все двери и окна.
Угол обзора
Ещё раз попробую акцентировать внимание на том, что стояло на кону. Если бы я оставил все как есть, то:
- мы не смогли бы войти в свой собственный дом в течение от 6 месяцев до полутора лет
- мы бы вынуждены были потратить на адвокатов кругленькую сумму
- я бы не смог продать дом, если бы захотел
- и если бы окупасы-пидарасы притащили в дом малолетнего отпрыска, де-факто это означало бы отчуждение дома. Тэ че ка!
Кому-то может показаться, что 360 это круче, чем 180. А вот и фиг. 360 градусов это все равно, что сходить четыре раза “на лево”. Первый раз страшно. Второй — прикольно. Третий — по инерции. В итоге ты там же, где и был. 180 градусов это ачуменная цифра: именно она и произошла в момент, когда я, хозяин дома, затворился в нем. Моя “армия” выгнала окупасов вместе с машиной за пределы моего участка. Никто никого не бил и почти не обзывал. Мы их тупо напугали и выгнали. Тварь в ночнушке сбегала к соседям, с криками “убивают” выпросила у них телефон и вызвала полицию. Когда игрушечные полисмены приехали, я не без торжества наблюдал как они не смеют даже постучаться в МОЙ ДОМ. Еще раз: к приезду полиции ВСЕ участники событий, кроме хозяина дома, были за пределами этого самого дома и прилегающего к нему участка. Просто посреди ночи на обычно тихой испанской улочке человек двадцать вежливых людей, каждый из которых мог изъясняться минимум на четырёх языках, о чем-то оживленно беседовали с мужчиной в трусах и женщиной в ночной сорочке. Но ведь идёт курортная пора: у нас тут каждый второй в трусах и каждая третья в пляжной накидке. Нингуна проблема, как грится. По элегантности этой операции нет равных (я справлялся в Интернете — нет). За исполнение спасибо тем, называть которых не могу. Скажу только, что это интеллигентнейшие люди, знакомые с половиной Испании, четвертиной России и боевыми искусствами. Никакого криминала!
Пока полиция в количестве аж шести машин по испанской традиции вплелась в неспешную полемику со всей этой гоп-кампанией, я пошел осматривать дом. Из всего нашего хозяйства не осталось ничего. Просто были стены и пол с отбросами и экскрементами. Не скажу, что это первое ограбление в моей жизни. Но чтоб вот такое многодневное циничное засирание и надругательство… В том числе и в детской комнате… Вместо нашей одежды, все шкафы были забиты шкурами этих неандертальцев. Вместо наших семейных фотографий и картин, висели их, блять, фотографии. Они приехали сюда всерьёз и надолго.
Я поменял личинки замков и погасил фонарь айфона в ожидании. Вдруг, в одно из окон “в пол” ктой-то постучался. Как два полуголых призрака из паршивого ужастика, стояли передо мной горькая парочка упырей-окупасов и просили: “пустиии нас одеться”. Ёпть! Конечно! Заходи, бери что хочешь! Именно так я им и сказал. Поняв это как “всё, что в моем доме, то моё”, они почему-то расстроились, а самец даже ускакал куда-то. Оказалось, что эти йетти, воспользовавшись извечной любовью испанцев хорошенько потрындеть, просто улучили минутку вломиться в мой дом обратно. На расстоянии десяти метров шесть мигалок и сорок человек, в общем-то почти единодушно поддерживающих меня. Одновременно я с ужасом слышу жуткий скрежет попыток вскрыть окна и двери моего опустошенного дома и никто даже и не помышляет бежать мне на помощь! Сюжет?! Первое предпринятое действие было до слез комичным. Я… позвонил… в полицию… И только когда сотрясения дома и вязкие вопросы барышень службы “112” достали окончательно, додумался приоткрыть ближайшее к полицейско-гражданскому базару окно и несколько раз крикнуть “Хелп!” Вот прям эти четыре буквы и кричал. Громко. Пока не увидел ручеек бегущих по участку людей в форме.
Фух, “обратное обратному” вторжение не состоялось. Повеселело. Теперь весь цирк был прямо у меня в саду. Стало можно сесть на диван (о, кстати, диван оставили!) и наблюдать за разборками. Полиция вела себя очень спокойно. Ну ровно так же, как когда я был там, а те двое — с марихуаной и в собственной блевотине тут. Поначалу ко мне даже никто не смел постучать. И только спустя какое-то время, к окошку подошел тот самый полицмейстер и интеллигентно так, с полным пониманием ситуации, сказал:
— Послушайте, мы все тут очень извиняемся, что тревожим вас в столь поздний час. Вы ведь наверняка изволили опочивать, когда всё это началось… Но… Даже не знаю как вас и просить…
— Ну что вы, — подхватываю, — не стесняйтесь, я всегда рад помочь представителям законов. Пусть даже и самых разных, но законов!
— Что ж, сударь, если бы вы позволили этой, подфуражно выражаясь, барышне, утверждающей, что существует каким-то чудом попавшая в ваш благочестивый дом её одежда, надеть на себя хоть что-то и обуть… Она бы прошла в вашу обитель исключительно в сопровождении всего одной женщины-полицмейстера, оделась бы и испарилась вместе со своим дикобразом из вашей жизни навсегда.
И я позволил. Но было так: в течение полутора часов куча полицейских выносили из дома всё иродовское барахло, деликатно подтверждая у меня каждую, блять, тряпку, батон, фоторамку и бутылку. Травы, кстати, на тот момент уже в доме не было. Так вот они зачем нужны, эти люди в прикольной синей форме! Надо было еще и убраться их попросить, что-ли…
Действие третье
Когда человеку чего-то не хватает, ему дают это друзья. Ведь нам зачастую недостает не самих денег, не самого ума как такового, а ощущения, что ты богатый и умный. И вот в этом друзья незаменимы. Если ты не умеешь быстро говорить, у вас в компании обязательно будет какой-нибудь балабол. Если ты не очень красив, среди вас непременно будет ошиваться аполлон… Приглядитесь-ка к своим и увидите: ваша кампашка это… как-бы идеальный(ая) вы. Однако, у этого идеала, если сравнивать только с вами, есть много преимуществ перед вами же. Во-первых, модульность. Кого-то при остром желании можно поменять или просто временно удалить. Во-вторых, непобедимость. С этим всё понятно. В-третьих, такое коллективное Я может РАЗВИВАТЬСЯ. Достаточно быстро и сильно. Как? Путем вливания новых достойных остальной компании друзей.
Друзья в беде не только познаются, но и становятся ими. Вот это и произошло на чужбине-испанщине. Возможно, когда окупсаов закроют в тюрягу, я попробую даже быть этим нелюдям за друзей таки хблагодарным.
Но это когда-нибудь. А сейчас, в четыре часа утра, мы стоим на “отвоеванной” веранде обезвоженного и обесточенного дома в неимоверных созвездиях свечей и факелов. И чокаем друг друга с победой. А через забор мой просовываются ручки разбуженных всем этим трам-тарарамом соседских детишек, приносящих МНЕ творожки, печенье, блинчики и бутылки с водой — еще одно неожиданное пополнение моего немолодеющего комплексного Я. Разве можно такое забыть?!!
После очередного тоста, моя напарница-захватчица-псевдо-супруга задала вопрос:
“Димка, ну скажи: что самое большое и главное ты сейчас чувствуешь?”
Перед десятками, в раз замолчавших, любопытных, слегка окосевших усталых лиц я ответил:
“Думаю: как же я про всё это расскажу жене настоящей?!”
Действительно, как ?! Наверно вот так:
“Женщина может сделать уютным любое жилище. Годами украшая этот дом, ты вкладывала душу в каждую статуэтку, миниатюру, блюдце, перечницу или салфетку. Порой не так важен дорогущий телевизор, как та или иная детская игрушка. Сейчас мы всё это потеряли. Прости, что не сберег. Мне, как мужчине, за это очень и очень стыдно.”
Мой канал в Телеграме