Кто вырос с видом на больничный комплекс, тому долгих лет. Кто играл в клёк, отмеряя мелом ранги (офицер, генерал, король) прямо на стенах здания морга, тому врача в жены.
Да, мы ребятками все свое счастливое детство прозябали на территории «больнички». Там закапывались первые секретики в саду рядом с котельной. Там демонстрировались друг другу писюльки в кустах, что рядом со взрослой терапией. Там дрались до кровищи. Там на помойке нашли человеческий большой палец слегка испачканный чернилами. Там я узнал что значит быть привязанным казаками-разбойниками к дереву проволокой и забытым в таком геройском продолжении на долгие часы.
Вечерами я любил наблюдать, как по темным зданиям-отделениям бродит голубой фантом. Это призрак-медсестричка переносила дезинфицирующую лампу из кабинета в кабинет.
Но одной зимой всё перевернулось с ног на голову. Детское отделение было прямо напротив моего дома. И я туда загремел. Знаете, это было хуже, чем лежать за тридевять земель. Потому что прямо из своей палаты можно было наблюдать как горит свет в нашей квартире. Смотреть в ту сторону было невыносимо. Как они могли там приспокойненько жечь электричество, ужинать, смотреть телевизор, стричь свои ногти, читать вслух друг другу книжки… БЕЗ меня? Тогда мне почудилось, что наша семья — не такое уж единое целое.
Самая жесть была в момент, когда свет у них выключался. Отчий дом гас, казалось, навсегда. Ни мама, ни папа ни разу не постояли у окна и ни разичка не помахали, почуствовав, что я на них смотрю.
Конечно, они приходили ко мне каждый вечер с эклерами, сахарушками и прочей фигнёй, которую в здоровой жизни у них не допросишься. Но обида росла. А поскольку я был пусть и пятилетним, но всё-таки мужчиной, о своих оконных переживаниях молчал. Вдруг вот хотя бы сегодня вечером они придут туда из больницы и… догадаются…
Всё это я рассказал своей дочке, когда вез её ложиться в больницу. Впервые одну! Ну, кроме писюлек конечно же. И не только это. А ещё и вот что:
Только спустя много лет, когда я вырос и сидел у маминой больничной смарт-кровати, исколотая капельницами, мама сама вспомнила про ту мою ходку в детское отделение. Так я узнал, что она в те дни на самом деле часто и подолгу смотрела в окно. Просто мы не пересекались в этом взаимном смотрении. У меня же тоже были свои больничные дела!
А мама смотрела, смотрела на больничку и… начинала плакать (так же как и я, но в другие интервалы времени). Папа при этом на неё бурчал и в ответку схлопатывал распоряжение: махать в окно каждый раз, когда он идёт на кухню налить воды из крана. Просто на кухне не было никаких занавесок.
Поэтому, дочка, даже если ты нас не видишь, мы всегда с тобой. Ну всё, беги в палату. Там тебя ждут твои новые жизненные приключения! Постой! А ну-ка давай вместе проорём вот это наше… три-четыре: «Вээээ (на эту часть повернулись в нашу сторону дети в приемной) Бээээ (тут уже обеспокоились и взрослые тоже) Хааааааа (это было ну совсем громко — так, что даже медсестры нахмурились)»!!!
Справка: ВБХ расшифровывается как «Всё Будет Хорошо» — прим. бешеного папы.